Действие первое

Виви Уоррен двадцать два года. Она жива, решительна, уверена в себе, хладнокровна. Выросшая вдали от матери, всю жизнь жившей то в Брюсселе, то в Вене и ни разу не позволившей дочери приехать к ней, Виви никогда ни в чём не знала недостатка: владелица публичных домов миссис Уоррен никогда не скупилась в средствах на содержание и образование дочери. И теперь, получив образование в Кембридже, Виви не забивает себе голову романтическими бреднями, как большинство девушек её возраста. Стихия Виви расчёты — для инженеров, электриков, страховых обществ. Отправленная матерью на полтора месяца в Лондон для посещения музеев и театров, она предпочла всё время провести в конторе у Онории Фрейзер на Ченсери-лейн, помогая с расчётами и ведением дел. Её главная добродетель — практичность, она «любит работать, любит получать деньги за свою работу». А когда устанет, любит «удобное кресло, хорошую сигару, стаканчик виски и детективный роман с занимательной интригой».

И теперь, вернувшись в коттедж миссис Уоррен в Суррее для встречи с матерью, она не теряет времени даром: «Я приехала сюда, чтобы на свободе позаниматься правом, а не отдыхать, как воображает моя мамаша. Терпеть не могу отдыхать» — говорит Виви старинному другу матери, пятидесятилетнему архитектору мистеру Прейду, приехавшему навестить их обеих в Суррее. Уже после краткого разговора с Виви Прейд понимает, что девушка далека от идеала, который видится её матери, однако предпочитает не делиться своими опасениями с девушкой.

Наконец появляется миссис Уоррен — видная, крикливо одетая женщина лет сорока пяти, вульгарная, «порядком избалованная и властная... но, в общем, весьма представительная и добродушная старая мошенница». Вместе с миссис Уоррен приезжает её компаньон, 47-летний баронет сэр Джордж Крофтс, высокий мощный мужчина, представляющий собой «замечательное сочетание самых низкопробных разновидностей дельца, спортсмена и светского человека». С первого же знакомства он, наслышанный об успехах Виви, подпадает под её очарование, сознавая при этом всю неординарность её характера. Прейд предупреждает миссис Уоррен, что Виви уже явно не маленькая девочка, и относиться к ней следует со всем возможным уважением. Однако та слишком уверена в себе, чтобы внять его советам.

В приватной беседе Крофтс признаётся Прейду, что его странным образом влечёт к Виви. Кроме того, ему хочется знать, кто отец девушки, и он настоятельно выпытывает у Прейда, не упоминала ли миссис Уоррен чьё-либо имя. В конце концов, он и сам мог быть отцом Виви, однако, признаётся он Прейду, миссис Уоррен, твёрдо решила не делить ни с кем свою дочь, и все его расспросы до сих пор оставались бесплодными. Разговор прерывается: миссис Уоррен зовёт всех в дом пить чай.

Среди приглашённых оказывается также Фрэнк Гарднер, двадцатилетний молодой человек приятной наружности, сын местного пастора. С первых же его восторженных слов становится очевидным, что он неравнодушен к Виви; более того, он уверен, что она отвечает ему взаимностью. Он весел и беспечен. Свысока относясь к своему родителю, «Папе Римскому», пастору Сэмюэлю Гарднеру, он всячески подтрунивает над отцом, не стесняясь собравшихся.

Пастору лет за пятьдесят, это «претенциозный, шумливый, надоедливый человек», не способный внушить к себе уважение ни в роли главы семейства, ни в роли духовного лица. Преподобный Гарднер, напротив, не в восторге от Виви: с момента своего приезда она ни разу не посетила церковь. Сын урезонивает отца, цитируя ему его же слова о том, что сыну, в отсутствие ума и денег, следовало бы воспользоваться своей красотой и жениться на какой-нибудь особе, у которой в достатке и того, и другого. В ответ пастор выражает сомнение в том, что у девушки столько денег, сколько требуется его расточительному сыну. Разозлённый ехидством отца Фрэнк намекает на прошлые «подвиги» пастора, в которых он сам же ему признался, дабы сын не повторял ошибок отца. В частности, упоминает он и о том, что однажды пастор был готов за деньги выкупить свои письма у какой-то кельнерши.

Разговор отца и сына прерывается появлением Виви, которую Фрэнк представляет пастору. С возгласами «Да ведь это Сэм Гарднер! Скажите пожалуйста, пастором стал!» и «У меня до сих пор хранится пачка ваших писем» входит также миссис Уоррен. Пастор готов провалиться сквозь землю от стыда.

Действие второе

Второе действие открывается дискуссией между миссис Уоррен, Фрэнком, пастором и Крофтсом. Миссис Уоррен сообщает о своём нежелании видеть, как «беспутный мальчишка», не имеющий средств для содержания жены, заигрывает с её дочерью. Ей вторит Крофтс, явно преследующий собственные цели, а также пастор, томимый смутными подозрениями. Фрэнк жалостливо умоляет всех не быть столь меркантильными и позволить ему ухаживать за Виви. Ведь они любят друг друга, а мисс Уоррен выйдет замуж не по расчёту, а только по любви.

Однако Виви и сама может за себя постоять. Оставшись наедине с Фрэнком, она соглашается с ним в его нелестных отзывах о миссис Уоррен. Однако в ответ на его саркастические выпады против всей компании и, в частности, Крофтса, она одёргивает самонадеянного юношу: «А вы думаете, что в старости будете лучше Крофтса, если не возьмётесь за дело?».

В это же самое время наедине беседуют и Крофтс с миссис Уоррен. Крофтс предлагает ей рассмотреть возможность его женитьбы на Виви. Почему же нет? Ведь он имеет титул баронета, он богат, он умрёт раньше, а Виви останется «эффектной вдовой с круглым капитальцем». Миссис Уоррен отвечает только негодованием: «Мне один мизинец моей дочери дороже, чем вы со всеми вашими потрохами».

Ночевать мужская часть компании устраивается у пастора Гарднера. Оставшись одни, мать и дочь не могут сдержать взаимных разногласий: миссис Уоррен утверждает, что дочь должна жить с ней и вести её образ жизни, в том числе терпеть её компаньона Крофтса. Виви отстаивает право вести свою жизнь. «Моя репутация, моё общественное положение и профессия, которую я себе выбрала, всем известны. А мне о вас ничего неизвестно. Какой образ жизни вы приглашаете меня разделить с вами и сэром Джорджем Крофтсом, скажите, пожалуйста?» — бросает она матери, требуя затем, чтобы та открыла имя её отца. Она грозится покинуть мать навсегда, если та не ответит на её требование. «Как могу я быть уверена, что в моих жилах не течёт отравленная кровь этого прожигателя жизни?» — говорит она, имея в виду баронета.

Миссис Уоррен в отчаянии. Ведь это она помогла дочери подняться, стать человеком, а теперь та «задирает перед ней нос». Нет-нет, она не может такого вытерпеть. И миссис Уоррен рассказывает дочери о своём трудном детстве и юности, полной лишений, с матерью и тремя сёстрами. Одна из сестёр умерла от болезни, полученной на фабрике свинцовых белил, другая прозябала в нищете с тремя детьми и мужем-алкоголиком. Миссис Уоррен — Китти — и её сестра Лиззи, обе видные, мечтавшие быть похожими на леди, учились в церковной школе, пока Лиззи, умная и предприимчивая, не ушла из дому, чтобы никогда не вернуться.

Однажды, едва держась на ногах от непосильной работы кельнершей в баре на Ватерлооском вокзале, Китти встретила Лиззи, разодетую в меха, с целой кучей золотых в кошельке. Та научила Китти уму-разуму, и, видя, что сестра выросла красавицей, предложила заняться ремеслом вместе и накопить на заведение в Брюсселе. Поразмыслив и решив, что публичный дом — место для женщины более подходящее, чем та фабрика, на которой умерла сестра, Китти принимает предложение сестры. Ведь только таким ремеслом, а не жалкими грошами, заработанными тяжёлым унизительным трудом, можно заработать на своё собственное дело.

Виви соглашается, что мать поступила достаточно практично, разделив ремесло с сестрой. Практично, хотя, конечно же «всякой женщине должно быть просто противно зарабатывать деньги таким способом». Ну да, противно. Однако в её положении это было наиболее выгодное дело, возражает миссис Уоррен. «Единственный способ для женщины прилично обеспечить себя, — говорит она дочери, — это завести себе мужчину, которому по средствам содержать любовницу». Девушка очарована рассказом матери, её прямотой и отсутствием столь привычного лицемерия. Мать и дочь расстаются на ночь друзьями.

Действие третье

Наутро, в беседе с Фрэнком Виви нежна и умиротворённа. Теперь она уже не разделяет его мнения о матери — ведь та поступила таким образом из отчаяния, безысходности. Идиллия нарушается появлением Крофтса, желающего обменяться парой слов с Виви наедине. Как и ожидалось, Крофтс предлагает девушке руку и сердце. Конечно, он немолод, но у него состояние, общественное положение и титул. А что может дать ей мальчишка Гарднер? Виви, однако, наотрез отказывается даже обсуждать его предложение.

Увещевания не дают никакого результата, и только когда Крофтс сообщает о деньгах, которые дал и ссудил её матери («Немного сыщется людей, которые поддержали бы её, как я. Я вложил в это дело не меньше сорока тысяч фунтов»). Виви недоумевает: «Вы хотите сказать, что вы были компаньоном моей матери?». Ей казалось, что дело продано, и капитал положен в банк. Крофтс ошарашен: «Ликвидировать дело, которое даёт тридцать пять процентов прибыли в самый плохой год! С какой же стати?».

Девушка начинает терзаться догадками. Компаньон матери подтверждает её опасения: «Ваша матушка — прекрасный организатор. У нас два пансиона в Брюсселе, один в Остенде, один в Вене и два в Будапеште. Разумеется, кроме нас, участвуют и другие, но в наших руках большая часть капитала, а ваша матушка незаменима как директор предприятия».

Виви расстроена — и это в деле такого свойства ей предлагают участвовать! Крофтс утешает её: «Вы будете в них участвовать не больше, чем всегда участвовали» — «Я участвовала? Что вы хотите сказать?» — «Только то, что вы жили на эти деньги. Этими деньгами заплачено за ваше образование и за платье, которое на вас надето». Виви оправдывается: она не знала, откуда деньги, но чувствует себя мерзко. Предложение о замужестве она всё равно отклоняет.

Крофтс не может сдержать гнева и, видя подошедшего Фрэнка, со словами: «Мистер Фрэнк, позвольте вас представить вашей сводной сестре, дочери достопочтенного Сэмюэля Гарднера. Мисс Виви — ваш сводный брат», уходит. Виви убита, ей всё кажется отвратительным. Она сообщает Фрэнку о своём твёрдом и окончательном решении уехать в Лондон, к Онории Фрейзер, на Чансери-Лейн.

Действие четвёртое

Действие четвёртое разворачивается в упомянутой конторе, где Фрэнк поджидает выходившую выпить чай Виви. Он выиграл в покер целую пригоршню золотых, и теперь приглашает её поужинать и повеселиться в мюзик-холле. Он признаётся, что не может жить без Виви, объясняя, что сказанное Крофтом не может быть правдой, ибо у него есть сёстры, и он испытывает к ним далеко не то чувство, как к ней. Ответ Виви полон сарказма: уж не именно ли «то чувство, Фрэнк, которое привело вашего отца к ногам моей матери?». Она уверена, что отношения брата и сестры для них самые подходящие, и только такими отношениями она дорожит.

Входит Прейд — он зашёл попрощаться перед отъездом в Италию. Он уговаривает Виви поехать с ним, чтобы «проникнуться красотой и романтикой», но тщетно — для неё в жизни нет красоты и романтики. Жизнь для Виви — это жизнь, и она принимает её такой, как она есть. Она открывает Прейду страшную тайну — ведь он не знает, чем занимается её мать. Прейд поражён, однако несмотря ни на что готов сохранять с Виви братские отношения.

Раздаётся стук в дверь — это миссис Уоррен. Она заплакана: дочь сбежала в Лондон, а ей хотелось бы вернуть её. Она приехала несмотря на то, что Крофтс не пускал её, — правда, ей неизвестно, чего он так боялся. Когда входит Виви, мать протягивает ей листок: «Я получила это из банка сегодня утром. Что это значит?». «Это мои деньги за месяц, — объясняет девушка. — Мне их прислали на днях, как всегда. Я просто отослала их обратно и попросила перевести на ваш счёт, а квитанцию послать вам. Теперь я сама буду себя содержать». Она сообщает матери, что Крофтс рассказал ей всё. «Вы объяснили только, что вас привело к вашей профессии. Но ничего не сказали о том, что вы её до сих пор не бросили».

Тщетны увещевания матери, Виви полна решимости отвергнуть нажитый таким путём капитал. Она не может понять, почему мать не бросит ремесла теперь, когда уже от него не зависит. Миссис Уоррен оправдывается, как может: умереть со скуки, вот чего она боится, ведь ни для какой другой жизни она не годится. И потом это выгодно, а она любит наживать деньги. Она согласна на всё, она обещает не докучать дочери, ведь постоянные разъезды и не позволят им долго быть вместе. А когда она умрёт, дочь окончательно избавится от надоевшей матери.

Однако, несмотря на все слёзы миссис Уоррен, Виви непреклонна — у неё другая работа и другая дорога. Довод матери о том, что и она хотела стать порядочной девушкой и матерью, но ей не позволили обстоятельства, производят обратный эффект — теперь Виви обвиняет мать в лицемерии: уж она сама вела бы только ту жизнь, какую считает правильной. Возможно, она жестока, но никто не имеет права взывать к её дочернему или какому бы то ни было другому долгу. Она отказывается от матери и её денег. Она отказывается от Фрэнка, от всей своей прошлой жизни.

Когда за миссис Уоррен закрывается дверь, Виви с облегчением вздыхает. Она решительно придвигает к себе стопку бумаг и обнаруживает записку Фрэнка. Со словами «Прощай и ты, Фрэнк» она решительно рвёт записку и с головой погружается в вычисления.