В день, когда становится известно о разгроме японцами русского флота, штабс-капитан Василий Александрович Рыбников получает таинственную телеграмму из Иркутска. Он переселяется в грязноватую привокзальную гостиницу и сразу начинает мотаться по всем присутственным местам Петербурга.

"Повсюду: на улицах, в ресторанах, в театрах, в вагонах конок, на вокзалах появлялся этот маленький, черномазый, хромой офицер, странно болтливый, растрёпанный и не особо трезвый."

Везде он заявляет, что ранен в ногу при Мукденском отступлении, требует пособия и попутно узнаёт последние новости с русско-японской войны. Периодически Рыбников отсылает в Иркутск телеграммы с разных почтовых отделений.

Владимир Иванович Щавинский, сотрудник большой петербургской газеты, знакомится с Рыбниковым в маленьком тёмном ресторанчике, где ежедневно собирается весёлая компания петербургских газетных репортёров. Убогий и жалкий штабс-капитан ораторствует, громя бездарное командование и превознося — с некоторой аффектацией — русского солдата.

"Всё у него было обычное, чисто армейское ... Но было в нём и что-то совсем особенное, затаённое, ... какая-то внутренняя напряжённая, нервная сила."

Понаблюдав за ним, Щавинский замечает некоторую двойственность в его облике. Его обычное, с курносым носом лицо в профиль выглядит насмешливым и умным, а в фас — даже высокомерным. Замечает Щавинский и то, что Рыбников не пьян, а только притворяется пьяным. В это время просыпается пьяный поэт Пеструхин и смотрит мутным взглядом на офицера: «А, японская морда, ты ещё здесь?». «Японец. Вот на кого он похож», — решает Щавинский. Эта мысль крепнет, когда Рыбников пытается продемонстрировать раненую ногу: нижнее белье армейского пехотного офицера изготовлено из прекрасного шёлка.

Щавинский, коллекционер «редких и странных проявлений человеческого духа», заинтересовывается Рыбниковым. Журналист начинает всерьёз подозревать, что под потрёпанным обмундированием штабс-капитана скрывается японский шпион. Раскосое, скуластое лицо, постоянные поклоны и манера потирать руки — всё это не случайно.

"Каким невообразимым присутствием духа должен обладать этот человек, разыгрывающий ... в столице враждебной нации такую злую и верную карикатуру на русского забубённого армейца!"

Щавинский хочет подтвердить свои подозрения. Улучив момент, он наклоняется к штабс-капитану и говорит, что тот — японский военный агент в России. Но Рыбников никак не реагирует. Журналист даже начинает сомневаться: ведь среди уральских и оренбургских казаков много именно таких монгольских, с желтизной, лиц. Шавинский обещает штабс-капитану сохранить его тайну, восхищается его самообладанием и восторгается японским презрением к смерти. Рыбников комплимент не принимает: русский солдатик ничем не хуже. Журналист пытается задеть его патриотические чувства: японец все-таки азиат, полуобезьяна... Рыбников с этим охотно соглашается. Щавинский снова начинает сомневаться в своих выводах.

Под утро решают продолжить кутёж у «девочек», где Щавинский, словно в шутку, называет Рыбникова именами японских генералов. Клотильда уводит Рыбникова на второй этаж.

"Влечение к женщине, подавляемое до сих пор суровой аскетической жизнью, постоянной физической усталостью, напряжённой работой ума и воли, внезапно зажглось в нём нестерпимым, опьяняющим пламенем."

Через некоторое время Рыбников засыпает тревожным сном. С его губ срываются слова чужой речи. Испуганная Клотильда спускается вниз и присоединяется к компании, неизменно образовывающейся вокруг загадочного клиента Лёньки, по слухам, связанного с полицией. Клотильда рассказывает ему о своём странном госте, который говорит во сне по-японски и напоминает ей микадо, о его «странной нежности и страстности».

Лёнька осматривает штабс-капитана в дверную щёлку и решает действовать. Через минуту он уже стоит на крыльце и тревожными свистками сзывает городовых.

Проснувшись, Рыбников слышит тяжёлые шаги в коридоре. По лицу Клотильды он понимает, что ему грозит опасность. Фальшивый штабс-капитан поворачивает ключ в двери, мягким движением вскакивает на подоконник и распахивает окно. Женщина с криком хватает его за руку. Он вырывается и неловко прыгает вниз. В то же мгновение дверь падает под ударами, и Лёнька с разбегу прыгает за ним. Рыбников не сопротивляется, когда преследователь наваливается на него. Он только просит: «Не давите, я сломал себе ногу».