Поделиться:
  Угадай поэта | Поэты | Карта поэтов | Острова | Контакты

Хаим Бялик - Младенчество
Известность произведения: Низкая



Тайно от мира, одну за другой, как звёзды под утро, Жизнь погасила во мне сокровенные сердца надежды. Всё же томленье одно я сберёг, одно упованье: Голос его не замолкнет в груди; ни шум повседневный Песни святой заглушить, ни злокозненный демон не может. Если ещё, наяву ли, во сне ль, как на миг мимолётный, — О, хоть на миг мимолётный! — пред Господом светел предстану, — Час мой закатный, молюсь, да вернёт сновидение утра, Ясность младенчества вновь озарит обновлённое сердце! Дух мой нечист, и моя же рука осквернила венец мой; Божьи забыл я стези, не стучусь у дверей Милосердья; К зовам оглох, и незряч на знаменья, — звёзд отщепенец, Неба отверженец; лугу чужой; неприветствуем в поле Лаской колосьев, как встарь; отрешён от видений начальных; Чужд и себе самому. Но в хранилище тайном вселенной, Где не исчезнет ничто и ничей не изгладится образ, — Цело и детство моё, как печать на деснице Господней. Смене времён не подвержен тот лик, незапятнан, нетронут, — Вечной зарёю в оправе своей издалече мне светит, Путь мой следит, и считает шаги, и мигает ресницей… Где ты? — далече! — родимый мой край, колыбельная пристань, Почва корней моих, духа родник и мечтаний услада, Милый душе уголок излюбленный, в мире просторном, — Нет ни травы зеленей, чем твоя, ни лазури прозрачней! Память, мой край, о тебе — как вино: тем душистей чем старе; Первого снега белее она чистотой непорочной… Первого утра виденье и первого сна изголовье, Родину тихую, край целомудренный в прелести свежей, Скрытый меж гор и дубрав и всех мест под солнцем юнейший, В глубь ветвящей стези, и тропы свои в рожь золотую, В тихих созвучиях полдень и ночь согласующий, утро С вечером, — вижу его, как он цвёл, как сиял изначала Сердцу, как образ его начертал в моём духе Создатель, Чтоб до последнего дня и по край земли неизменно Целостным нёс я тот образ в груди, всё тот же — в весенней Нежности, в летних лучах, под осеннею мглой и под снегом Так мне, недвижный, застылый с природою всей, предстоит он, Солнцем живым осиян иль торжественным таинством ночи, Уст моих чистых дыханье храня, лелея мой детский Трепет на глыбах камней, в одиночестве дебрей угрюмых, В таянии облака, в дрожи листа, унесённого ветром С древа… Поднесь те леса чаровательно ткут свои тени, Каждая ветвь в них цела, нить каждая сети волшебной; Сладостных страхов былых сокровенные заросли полны; В чаще кустов притаились нежнейшие дрёмные грёзы. Горы в коврах цветотканных, — незыблемы; мягкие склоны След моих ног берегут и, как встарь, улыбаются гостю; Эхо восторгов моих в их расселинах, чуткое, дремлет; Дух мой всё бродит по ним и, дивясь их величью, немеет. Кров мой родной, земля безопасная, скиния мира, Матери светлым лицом озарённая, где возрастал я Ласки живой под крылом охранительным, где предавался Неге беспечной, прильнув к благовонному лону родимой! Вижу тебя на отлогом холме, под навесой каштанов, Сельский приют и простой! Ты всё там же, где встарь, неизменный, Белый, под низкою кровлей, с оконцами малыми, домик! Выступы мхом зеленеют, трава прорастает сквозь щели. Окрест — сады, да глушь и бурьян. Молчаливо над ними Время волокнами туч проплывает; беленький домик, Мнится, следит на юру, день и ночь, издалече за жизнью, Да обо мне вспоминает, о беженце дальнем, с тоскою… Там и доныне скользит моя тень в уголках потаённых… Знаю: единожды пьёт человек из кубка златого; Дважды видение света ему не даруется в жизни. Есть лазурь у небес несказанная, зелень у луга, Свет у эфира, сиянье в лице у творений Господних: Раз лишь единый мы зрим их в младенчестве, после не видим. Всё же внезапное Бог даёт озарение верным; Чуда того неразгадан исток, сокровен от провидцев. Молча готовлюсь и жду, день и ночь, мановения свыше, — Весь напрягаюсь, как арфы струна, простираюсь навстречу; Где и когда это будет — не ведая, вестника чаю. Сердце пророчит: воспомнит меня виденье святое; То, чего жаждет душа, навестит её. И величавый Миг настанет, — мигнёт ресницею Вечность, и глянет Сверху, как в дол из окна разверстого, в душу былое. Очи мои просветятся, прояснятся взором дитяти: В образах многих и сменах — единое, слито с природой, Детство моё протечёт по тропам покинутым духа. Тёмные вспыхнут сияньем тропы заповедные, ярче Утренних снов; голоса зазвучат; приблизятся дали; Чудо забвенному краски вернёт, безуханному запах. Будет мгновенным виденье, но миг тот единый затопит Сладостным сердце приливом, — и в нём изойдут мои силы… Буду стоять изумлённый пред только что виденным миром Многих чудес и святынь пред оградою запечатлённой Рая, чьих тайн не коснулась рука, не измолвило слово. Гулом исполнится дух; надо мной — удивление Божье; Очи в слезах; в глубине — торжественный гул безглагольный…
Источник

The script ran 0.001 seconds.