---

Василий Жуковский - Людмила [14 апреля 1808 ]
Известность произведения: Низкая

«Где ты, милый? Что с тобою?
С чужеземною красою,
Знать, в далёкой стороне
Изменил, неверный, мне,
Иль безвременно могила
Светлый взор твой угасила».
Так Людмила, приуныв,
К персям очи приклонив,
На распутии вздыхала.
«Возвратится ль он, - мечтала, -
Из далёких, чуждых стран
С грозной ратию славян?»

Пыль туманит отдаленье;
Светит ратных ополченье;
Топот, ржание коней;
Трубный треск и стук мечей;
Прахом панцыри покрыты;
Шлемы лаврами обвиты;
Близко, близко ратных строй;
Мчатся шумною толпой
Жёны, чада, обрученны...
«Возвратились незабвенны!..»
А Людмила?.. Ждёт-пождёт...
«Там дружину он ведёт;

Сладкий час - соединенье!..»
Вот проходит ополченье;
Миновался ратных строй...
Где ж, Людмила, твой герой?
Где твоя, Людмила, радость?
Ах! прости, надежда-сладость!
Всё погибло: друга нет.
Тихо в терем свой идет,
Томну голову склонила:
«Расступись, моя могила;
Гроб, откройся; полно жить;
Дважды сердцу не любить».

«Что с тобой, моя Людмила? -
Мать со страхом возопила. -
О, спокой тебя творец!» -
«Милый друг, всему конец;
Что прошло - невозвратимо;
Небо к нам неумолимо;
Царь небесный нас забыл...
Мне ль он счастья не сулил?
Где ж обетов исполненье?
Где святое провиденье?
Нет, немилостив творец;
Всё прости, всему конец».

«О Людмила, грех роптанье;
Скорбь - создателя посланье;
Зла создатель не творит;
Мёртвых стон не воскресит». -
«Ах! родная, миновалось!
Сердце верить отказалось!
Я ль, с надеждой и мольбой,
Пред иконою святой
Не точила слёз ручьями?
Нет, бесплодными мольбами
Не призвать минувших дней;
Не цвести душе моей.

Рано жизнью насладилась,
Рано жизнь моя затмилась,
Рано прежних лет краса.
Что взирать на небеса?
Что молить неумолимых?
Возвращу ль невозвратимых?» -
«Царь небес, то скорби глас!
Дочь, воспомни смертный час;
Кратко жизни сей страданье;
Рай - смиренным воздаянье,
Ад - бунтующим сердцам;
Будь послушна небесам».

«Что, родная, муки ада?
Что небесная награда?
С милым вместе - всюду рай;
С милым розно - райский край
Безотрадная обитель.
Нет, забыл меня спаситель!»
Так Людмила жизнь кляла,
Так творца на суд звала...
Вот уж солнце за горами;
Вот усыпала звездами
Ночь спокойный свод небес;
Мрачен дол, и мрачен лес.

Вот и месяц величавой
Встал над тихою дубравой;
То из облака блеснёт,
То за облако зайдёт;
С гор простёрты длинны тени;
И лесов дремучих сени,
И зерцало зыбких вод,
И небес далёкий свод
В светлый сумрак облечённы...
Спят пригорки отдалённы,
Бор заснул, долина спит...
Чу!.. полночный час звучит.

Потряслись дубов вершины;
Вот повеял от долины
Перелётный ветерок...
Скачет по полю ездок,
Борзый конь и ржёт и пышет.
Вдруг... идут... (Людмила слышит)
На чугунное крыльцо...
Тихо брякнуло кольцо...
Тихим шёпотом сказали...
(Все в ней жилки задрожали)
То знакомый голос был,
То ей милый говорил:

«Спит иль нет моя Людмила?
Помнит друга иль забыла?
Весела иль слёзы льёт?
Встань, жених тебя зовёт». -
«Ты ль? Откуда в час полночи?
Ах! едва прискорбны очи
Не потухнули от слез.
Знать, тронулся царь небес
Бедной девицы тоскою.
Точно ль милый предо мною?
Где же был? Какой судьбой
Ты опять в стране родной?»

«Близ Наревы дом мой тесный.
Только месяц поднебесный
Над долиною взойдёт,
Лишь полночный час пробьёт -
Мы коней своих седлаем,
Тёмны кельи покидаем.
Поздно я пустился в путь.
Ты моя; моею будь...
Чу! совы пустынной крики.
Слышишь? Пенье, брачны лики.
Слышишь? Борзый конь заржал.
Едем, едем, час настал».

«Переждём хоть время ночи;
Ветер встал от полуночи;
Хладно в поле, бор шумит;
Месяц тучами закрыт». -
«Ветер буйный перестанет;
Стихнет бор, луна проглянет;
Едем, нам сто вёрст езды.
Слышишь? Конь грызёт бразды,
Бьёт копытом с нетерпенья.
Миг нам страшен замедленья;
Краткий, краткий дан мне срок;
Едем, едем, путь далёк».

«Ночь давно ли наступила?
Полночь только что пробила.
Слышишь? Колокол гудит». -
«Ветер стихнул; бор молчит;
Месяц в водный ток глядится;
Мигом борзый конь домчится». -
«Где ж, скажи, твой тесный дом?» -
«Там, в Литве, краю чужом:
Хладен, тих, уединенный,
Свежим дёрном покровенный;
Саван, крест и шесть досток.
Едем, едем, путь далёк».

Мчатся всадник и Людмила.
Робко дева обхватила
Друга нежною рукой,
Прислонясь к нему главой.
Скоком, лётом по долинам,
По буграм и по равнинам;
Пышет конь, земля дрожит;
Брызжут искры от копыт;
Пыль катится вслед клубами;
Скачут мимо них рядами
Рвы, поля, бугры, кусты;
С громом зыблются мосты.

«Светит месяц, дол сребрится;
Мёртвый с девицею мчится;
Путь их к келье гробовой.
Страшно ль, девица, со мной?» -
«Что до мёртвых? что до гроба?
Мёртвых дом - земли утроба». -
«Чу! в лесу потрясся лист.
Чу! в глуши раздался свист.
Чёрный ворон встрепенулся;
Вздрогнул конь и отшатнулся;
Вспыхнул в поле огонёк». -
«Близко ль, милый?» - «Путь далёк».

Слышат шорох тихих теней:
В час полуночных видений,
В дыме облака, толпой,
Прах оставя гробовой
С поздним месяца восходом,
Лёгким, светлым хороводом
В цепь воздушную свились;
Вот за ними понеслись;
Вот поют воздушны лики:
Будто в листьях повилики
Вьётся лёгкий ветерок;
Будто плещет ручеек.

«Светит месяц, дол сребрится;
Мёртвый с девицею мчится;
Путь их к келье гробовой.
Страшно ль, девица, со мной?» -
«Что до мёртвых? что до гроба?
Мёртвых дом - земли утроба». -
«Конь, мой конь, бежит песок;
Чую ранний ветерок;
Конь, мой конь, быстрее мчися;
Звёзды утренни зажглися,
Месяц в облаке потух.
Конь, мой конь, кричит петух».

«Близко ль, милый?» - «Вот примчались».
Слышут: сосны зашатались;
Слышут: спал с ворот запор;
Борзый конь стрелой на двор.
Что же, что в очах Людмилы?
Камней ряд, кресты, могилы,
И среди них божий храм.
Конь несётся по гробам;
Стены звонкий вторят топот;
И в траве чуть слышный шёпот,
Как усопших тихий глас...

Вот денница занялась.
Что же чудится Людмиле?
К свежей конь примчась могиле,
Бух в неё и с седоком.
Вдруг - глухой подземный гром;
Страшно доски затрещали;
Кости в кости застучали;
Пыль взвилася; обруч хлоп;
Тихо, тихо вскрылся гроб...
Что же, что в очах Людмилы?..
Ах, невеста, где твой милый?
Где венчальный твой венец?
Дом твой - гроб; жених - мертвец.

Видит труп оцепенелый:
Прям, недвижим, посинелый,
Длинным саваном обвит.
Страшен милый прежде вид;
Впалы мёртвые ланиты;
Мутен взор полуоткрытый;
Руки сложены крестом.
Вдруг привстал... манит перстом.
«Кончен путь: ко мне, Людмила;
Нам постель - темна могила;
Завес - саван гробовой;
Сладко спать в земле сырой».

Что ж Людмила?.. Каменеет,
Меркнут очи, кровь хладеет,
Пала мёртвая на прах.
Стон и вопли в облаках;
Визг и скрежет под землёю;
Вдруг усопшие толпою
Потянулись из могил;
Тихий, страшный хор завыл:
«Смертных ропот безрассуден;
Царь всевышний правосуден;
Твой услышал стон творец;
Час твой бил, настал конец».
The script ran 0 seconds.