---

Андрей Вознесенский - Ров - Диагноз [Симферополь - Москва. Декабрь 1985 - май 1986. ]
Известность произведения: Низкая

Год уже, как столкнулся я с ужасом рва.
Год уже, как разламывается голова.
Врач сказал, что я нерв застудил головной,
хожу в шапочке шерстяной.
Джуна водит ладонями над головой,
говорит: «Будто стужей несёт ледяной!»
Оппонент мой хрюкает, мордой вниз:
«Говорил я, что холоден модернизм».
Неужели застуда идёт изнутри?
И могильная мысль может мозг изнурить?
Во мне стоны и крик, лютый холод миров.
Ты куда ведёшь, ров?


Схватка

Лязг зубов и лопат. У 10-й версты
нас закапывают мертвецы.
Старорыл с новорылом,
копай за двоих!
Перевыполним план по закопке живых!
Труд, как в тропиках - до трусов.
Аэробика мертвецов.
Кто свой палец отсёк, кто идёт вперехват.
Кто хоронит модёрн,
кто копает под МХАТ.
Дёрн, как правду, - вверх дном! -
Первый кто бросит ком?
Вслед им ведьмы летят на лопатах верхом...
Справедливый плакат водружён над шестом:
«Мертвецов - большинство,
а живых - меньшинство».
Поживей прохрипим:
«Панихиду живым!»
Я улыбок зубастых не знал широчей.
Аллилуйщик - теперь мастер смелых речей.
Жмут с лопатою грейдерной, мудрецы.
Закопают страну - только не удержи!
Но живой поднимается землекоп
вперехват мертвецам -
Пастернак, и - горбат от лопат - Смеляков,
и сажающий вишню пацан.
И небесный народ
рядом с ними идёт,
кто рискует не за металл,
чьей сапёрной лопаткою вертолёт
смерть реактора закопал.
Мертвецы и творцы, мертвецы и творцы -
вечный бой: вечный риск, вечный дых!
Искры встречных лопат от Тверцы до Янцзы,
схватка мёртвых лопат и живых.
Пастернак, ты терновник к забору садил,
бескорыстные брюки заправив в сапог.
И варнак не достал тебя меж светил.
Стал лопаты венец - твой венок.
Как он в слове весом,
мой неалчный народ.
Не случайно венцом он лопату зовёт.
Подымите её вверх венцом над собой -
вы увидите женщину с русой косой.
Отвернулась спиною.
Глядит на закат.
До земли опускается стержень косы.
За тебя на закате
сраженья кипят -
мертвецы и творцы, мертвецы и творцы.
Это всё матрици-
рует «аз, буки, рцы»
на холстах плащаниц, в адресах медресы.
Есть две нации - как ты ни мельтеши -
мертвецы и творцы, творцы и мертвецы.
Я живу невпопад.
За удары - мерси?
Но за новый твой взгляд мои годы летят.
Уходящего века читаю кресты
в инициалах скрещённых лопат.
У отверстой версты
мертвецы и творцы.
Нет границы у бытия.
Века двадцать какого-то об изразцы
обломилась лопата моя.


Финал

Жизнь - сюжета финал.
Суд порок наказал.
Люд к могиле спешит. Степь горчит.
К ней опять скороход
в тряпке заступ несёт.
И никто не несёт гиацинт.


Эпилог

Я всю мерзость собрал на страницы, как врач,
чтобы жечь тебя, алчь.
Разве рукописи не горят?
Ещё как полыхают!
Вечны авторы, говорят.
Ещё как подыхают.
Ляг, созданье, в костёр Соколиной горы.
Алчь, гори!
Все четыре героя в меня глядят -
Ров, Алчь, Речь, Взгляд.
- Ты быть Гойей стремился для русской зари.
В пепле корчатся упыри.
Друг твой за бок схватился. В душе - волдыри.
Или сам ты горишь изнутри?
Это  ревность твоя приглашает на ланч,
что подпольной натурой была.
Это алчь, это алчь, это хуже, чем алчь,
твою жизнь искривило дотла.
- Ты сгубила товарища моего.
Честолюбничай, корчься, ячь!..
Словно взгляд или чистое вещество,
Над огнём выделяется алчь.
Я увидел, единственный из людей,
вроде жалкой улыбки твоей.
Совмещались в улыбке той Алконост,
и Джоконда, и утконос.
А за ней, словно змей ожиревший, плыло
бесконечное тело твоё.
И я понял, что алчь -
это ров, это ров,
где погиб за народом народ.
Помогите - кричали из чёрных паров.
И улыбка раскрыла твой рот.
И увидел я гибкое жало твоё,
что лица мне касалось аж.
Помню, жало схватил
и поджёг, как фитиль -
до Камчатки вспыхнула алчь
«Амнистируй, палач...
Три желанья назначь...»
«Три желания? Хорошо!
Чтобы сдохла ты, алчь.
Не воскресла чтоб, алчь
И ещё -
чтоб забыли тебя
в мире новых страстей.
В веке чистом, как альт,
спросит мальчик в читалке,
смутив дисплей:
«А что значит слово «Алчь»?»
The script ran 0 seconds.