---

Евгений Евтушенко - Одиночество [1959]
Известность произведения: Средняя
Метки: Современная поэзия

Как стыдно одному ходить в кинотеатры 
без друга, без подруги, без жены, 
где так сеансы все коротковаты
и так их ожидания длинны! 
Как стыдно -
             в нервной замкнутой войне 
с насмешливостью парочек в фойе 
жевать, краснея, в уголке пирожное, 
как будто что-то в этом есть порочное... 
Мы,
    одиночества стесняясь,
                           от тоски 
бросаемся в какие-то компании, 
и дружб никчемных обязательства кабальные 
преследуют до гробовой доски. 
Компании нелепо образуются - 
в одних всё пьют да пьют,
                          не образумятся. 
В других все заняты лишь тряпками и девками, 
а в третьих -
              вроде спорами идейными, 
но приглядишься -
                  те же в них черты... 
Разнообразные формы суеты! 
То та,
       то эта шумная компания... 
Из скольких я успел удрать -
                             не счесть! 
Уже как будто в новом был капкане я, 
но вырвался,
             на нём оставив шерсть. 
Я вырвался!
            Ты спереди, пустынная 
свобода...
           А на чёрта ты нужна! 
Ты милая,
          но ты же и постылая, 
как нелюбимая и верная жена. 
А ты, любимая?
               Как поживаешь ты? 
Избавилась ли ты от суеты; 
И чьи сейчас глаза твои раскосые 
и плечи твои белые роскошные? 
Ты думаешь, что я, наверно, мщу, 
что я сейчас в такси куда-то мчу, 
но если я и мчу,
                 то где мне высадиться? 
Ведь всё равно мне от тебя не высвободиться! 
Со мною женщины в себя уходят,
                               чувствуя, 
что мне они сейчас такие чуждые. 
На их коленях головой лежу, 
но я не им -
             тебе принадлежу... 
А вот недавно был я у одной 
в невзрачном домике на улице Сенной. 
Пальто повесил я на жалкие рога. 
Под однобокой елкой
                    с лампочками тускленькими, 
посвечивая беленькими туфельками, 
сидела женщина,
                как девочка, строга. 
Мне было так легко разрешено 
приехать,
          что я был самоуверен 
и слишком упоённо современен - 
я не цветы привёз ей,
                      а вино. 
Но оказалось всё -
                   куда сложней... 
Она молчала,
             и совсем сиротски 
две капельки прозрачных -
                          две серёжки 
мерцали в мочках розовых у ней. 
И, как больная, глядя так невнятно 
И, поднявши тело детское своё, 
сказала глухо:
               «Уходи...
                         Не надо... 
Я вижу -
         ты не мой,
                    а ты - её...» 
Меня любила девочка одна 
с повадками мальчишескими дикими, 
с летящей чёлкой
                 и глазами-льдинками, 
от страха
          и от нежности бледна. 
В Крыму мы были.
                 Ночью шла гроза, 
и девочка
          под молниею магнийной 
шептала мне: 
«Мой маленький!
                Мой маленький!» - 
ладонью закрывая мне глаза. 
Вокруг всё было жутко
                      и торжественно, 
и гром,
        и моря стон глухонемой, 
и вдруг она,
             полна прозренья женского, 
мне закричала:
               «Ты не мой!
                           Не мой!» 
Прощай, любимая!
                 Я твой
                        угрюмо,
                                верно, 
и одиночество -
                всех верностей верней. 
Пусть на губах моих не тает вечно 
прощальный снег от варежки твоей. 
Спасибо женщинам,
                  прекрасным и неверным, 
за то,
       что это было всё мгновенным, 
за то,
       что их «прощай!» -
                          не «до свиданья!», 
за то,
       что, в лживости так царственно горды, 
даруют нам блаженные страданья 
и одиночества прекрасные плоды.
The script ran 0.001 seconds.