---

Дмитрий Голубков - Именины [ ]
Известность произведения: Низкая
Метки: Современная поэзия

По ступенькам, тяжким веком стёртым,
Поднимается мужчина с тортом.
Трудно дышит: доконала астма,
Но назвался груздем – так изволь…

Улица Садовая ненастна.
Неотвязна в шатком сердце боль.
Улица Толстого Алексея –
Та, что Спиридоновкой звалась…
Русый тополь, горбясь и лысея,
Сыплет листья медленные в грязь.

Запах кухни.
Сутемь коридора.
Плесень на облупленной стене.
Всё как было.
Всё исчезнет скоро,
Чтобы вспоминаться в странном сне.
Хмурая соседка. (Постарела!)
Важный кот. (Пушист, как прежде, чёрт!)
В дверь шагнул – румяный, статный, белый,
К потолку вознёс шутливо торт.
- Коля, здравствуй!
- Коля, милый рыцарь…
- Колька, сколько тысяч зим и лет!.. –
Восклицанья.
Ликованье.
Лица.
Абажура выцветшего свет.
Он смеётся.
Всё – как бы в тумане…
Пьёт штрафную. (Каторжный обряд!)
Средь седин его лицо румяней,
И глаза ещё черней горят.

На неё он посмотрел мгновенно,
Вкось – беспечно чуть, небрежно чуть…
Чтобы не увидеть перемены,
Чтоб себя не выдать чем-нибудь.
Но когда она рукою тонкой,
Улыбнувшись, подала салат,
Он пустил – предательски – вдогонку
Напряжённый и небрежный взгляд.
И увидел:
Да, поблекла кожа.
И морщины. На щеках, у рта…
Но глаза… Смятенье в них всё то же.
Та же память. Та же чистота…
И глаза заволокло, замглило,
И уже не прячась, а в упор
Он смотрел – и видел милый, милый,
Не ушедший, не отцветший взор…

А вокруг болтали и шутили,
Сайру ловко вилками удили,
И на скатертный прохладный снег,
Промахнувшись, тёплый вермут лили,
И хвалили дружно рыбу хек.
Пили-ели, позабыв режим
Отстоявшийся, пенсионерский…
Сын хозяйки, юн и недвижим,
Слушал и молчал с улыбкой дерзкой.
Он зачислен в университет.
Он-то знает, ложкой чай мешая,
Что старухи мелют вздор и бред,
Что важна лишь химия большая.
«Дядя Коля… Здорово он сдал.
Говорят – на водку был удал,
А теперь допить не может вермут…
Мать любил тайком. Стихи катал!
Мелодрама… Всё – враньё, наверно.
Мама раскраснелась. Весела…
Патефон? Его лишь не хватало».
И выходит сын из-за стола,
Усмехаясь едко и устало.

И опять – уже который год! –
Патефон измученный поёт.
Хриплый и печальный баритон
Признаётся маленькой Манон.
Каблуками щёлкнув фатовато,
Дядя Коля начал вальс-бостон.
Он танцует ладно – как когда-то, –
Как во фраке, в пиджачке простом.

А потом, надев пальто седое,
По-английски, не сказавшись, – прочь,
Лёгкою походкой молодою
В рыхлую нахохленную ночь.
Тесный двор бульдозером изрыт.
Из грязи торчат обломки плит.
Скоро, скоро он пойдёт на слом,
Этот старый, этот добрый дом…

И, перчатку нитяную скомкав,
Вновь понурясь, он бредёт в потёмках.
Он проходит под угрюмой аркой,
Оборачивается назад –
В темноте пленительно и ярко
Окна именинные горят.
The script ran 0.001 seconds.