---

Гомер - Илиада [VIII век до н.э.]
Язык оригинала: Греческий
Известность произведения: Средняя
Метки: Поэма, Эпос

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 

205 Если бы все пожелали мы, - все, что стоим за данайцев, -
Трои сынов отразить, удержав громоносного Зевса,
Сильно бы он загрустил, в одиночестве сидя на Иде!"

Ей, рассердившись, ответил могучий земли колебатель:
"Смелоречивая Гера, какие слова говоришь ты!
210 Нет, не желал бы никак я, чтоб мы, остальные все боги,
Стали сражаться с Кронидом: намного он всех нас сильнее".

Так меж собою вели разговоры бессмертные боги.

Все близ судов между рвом и высокой стеною пространство
Было забито толпами коней и мужей щитоносных,
215 Страшно теснимых. Теснил Приамид их, стремительный Гектор,
Бурному равный Аресу. Давал ему славу Кронион.
Сжег бы тогда же огнем корабли равнобокие Гектор,
Если бы Гера царю Агамемнону в мысль не вложила
Быстро народ возбудить, хоть спешил он и сам это сделать.
220 Тотчас пошел он, ускорив шаги, к кораблям и становьям.
В сильной руке он держал огромный пурпуровый плащ свой.
Стал Агамемнон на черный, громадный корабль Одиссея,
Бывший в средине, чтоб голос его отовсюду был слышен, -
В стане Аякса царя, Теламонова славного сына,
225 Так же, как в стане Пелида: на самых концах они оба
Стали с судами, на силу и храбрость свою полагаясь.
Громко Атрид закричал, чтобы всем было слышно данайцам:
"Стыд вам великий, ахейцы, о трусы, лишь с виду герои.
Где похвальбы, что от вас я когда-то на Лемносе слышал, -
230 Как заявляли мы гордо, что нет нас на свете храбрее!
Мясо быков пряморогих в обилии там поедая,
Чаши до дна выпивая, вином до краев налитые,
На сто, на двести троян, говорили вы, каждый из наших
Выступит смело на бой. А теперь одного мы не стоим
235 Гектора! Скоро огнем уже наши суда подожжет он!
Зевс, наш родитель! Кого из царей многомощных такою
Ты ослеплял слепотой, отнимая великую славу?
В многовесельном судне, как сюда на несчастье я ехал,
Было ли так, чтобы где твой прекрасный алтарь миновал я?
240 Бедра и жир от быков я на каждом сжигал тебе в славу,
В сердце желаньем горя разорить крепкостенную Трою.
Нынче, о Зевс, хоть такое исполни мое пожеланье:
Дай хоть самим нам счастливо уйти и спастись от троянцев,
Не допусти, чтобы так, как сейчас, они нас губили!"

Жалость отцом овладела, как слезы его он увидел.
245 Дал обещанье ему, что спасется народ, не погибнет,
Тотчас орла ниспослал, безобманную самую птицу.
Был в его лапах детеныш проворного в беге оленя.
Бросил того олененка вблизи алтаря он, который
250 Соорудили ахейцы всевещему Зевсу владыке.
Лишь увидали они, что от Зевса явилася птица,
Бросились жарче на войско троянское, вспомнив о битве.

Много там было данайцев. Однако никто между ними
Не похвалился б, что раньше Тидида коней своих быстрых
255 Выгнал за ров, на троянцев ударил и с ними сразился.
Первым из всех Диомед шлемоносца убил Агелая,
Сына Фрадмонова. В бегство своих лошадей обращал он.
В спину меж плеч в это время его Диомед многомощный
Острым ударил копьем и чрез грудь его выгнал наружу.
260 Тот с колесницы упал, и доспехи на нем зазвенели.

За Диомедом вослед устремилися братья Атриды,
Следом за ними Аяксы, дышавшие бурною силой,
Вслед за Аяксами Идоменей и его сотоварищ
Вождь Мерион, истребителю войск Эниалию равный;
265 Этим вослед - Еврипил, блистательный сын Евемонов.
Тевкр появился девятым. Упругий свой лук напрягал он,
Став под прикрытием щита Теламонова сына Аякса.
Щит свой немного Аякс отстранял, и тогда, осмотревшись,
Быстро герой из толпы выбирал иль того, иль другого,
270 И поражал его. Раненый, пав, расставался с душою.
Тевкр же бросался назад и, как к матери сын, прижимался
К брату Аяксу. И этот щитом прикрывал его светлым.

Первым кого поразил меж троянцами Тевкр безупречный?
Прежде всего Орсилоха, потом Офелеста, Ормена,
275 Дайтора, Хромия и Ликофонта, подобного богу,
Амопаона Полиэмонида и с ним Меланиппа, -
Всех одного за другим уложил он на тучную землю.
В радость пришел Агамемнон, владыка мужей, увидавши,
Как из могучего лука он губит фаланги троянцев.
280 Близко к нему подошел и такие слова ему молвил:
"Тевкр, голова дорогая, властитель племен, Теламоний!
Бей их вот этак, и станешь ты светом для рати данайской
И для отца Теламона: тебя возлелеял он с детства,
И хоть побочный ты сын, - но воспитывал в собственном доме.
285 Как ни далек он, доставишь ему ты великую славу!
Я же тебе говорю и свое обещанье исполню:
Если эгидодержавный Зевес и Афина дадут мне
Трою разрушить, прекрасно отстроенный город Приама,
Первому после себя вручу тебе дар я почетный:
290 Или треножник блестящий, иль пару коней с колесницей,
Или жену, чтоб с тобою всходила на общее ложе".

Сыну Атрееву Тевкр безупречный сказал, отвечая:
"Сын знаменитый Атрея, зачем, раз и сам я стараюсь,
Ты побуждаешь меня? Ни на миг, покуда есть сила,
295 Не прекращаю стрельбы я. С тех пор, как мы их к Илиону
Прочь отогнали, я их истребляю, стрелами встречая.
Восемь уж выпустил острых я стрел длинножальных из лука,
Все они в тело вонзились бойцов молодых и искусных.
Только вот бешеной этой собаки никак не убью я!"

300 Молвил и снова стрелу он спустил с тетивы своей крепкой,
В Гектора метя; его поразить разгоралось в нем сердце.
Но промахнулся. Стрела изостренная в грудь поразила
Мощного сына Приама, отважного Горгифиона.
Был он рожден от жены, из Эзимы отцом его взятой, -
305 Кастианиры прекрасной, по виду подобной богиням.
Так же, как маковый цвет поникает средь сада головкой,
И семенною коробкой, и вешним дождем отягченной,
Так же поникнул и он головой, отягченною шлемом.

Тевкр же спустил уж другую стрелу с тетивы своей крепкой,
310 В Гектора метя; его поразить разгоралось в нем сердце.
Но промахнулся опять. Отклонен был удар Аполлоном.
Архептолема, возницу при Гекторе, смелого мужа,
В грудь близ соска поразил он в то время, как в битву он мчался
Тот с колесницы свалился, в испуге попятились кони
315 Быстрые. Там у него и душа сокрушилась, и сила.
Гектору сердце сдавила ужасная скорбь о вознице.
Все же его, наконец, он оставил, хоть было и жалко,
И близ стоявшему брату велел своему, Кебриону,
Вожжи взять лошадей. И послушался он, лишь услышал.
320 Гектор же сам с колесницы сияющей спрыгнул на землю
С криком ужасным и, камень огромный схвативши рукою,
Ринулся прямо на Тевкра; убить его рвался он духом.
Тот между тем из колчана стрелу окрыленную вынул
И приложил к тетиве. Но когда тетиву напрягал он,
325 Шлемом блистающий Гектор в плечо его, там, где ключица
Грудь отделяет от шеи, - опасное самое место! -
Камнем зубристым ударил в то время, как тот в него метил,
И тетиву перервал. Онемела рука возле кисти.
Тевкр на колено склонился, и лук из руки его выпал.
330 Без попеченья Аякс не оставил упавшего брата.
Быстро к нему подбежал и укрыл под щитом круговидным.
Двое товарищей близких подсунули руки под Тевкра, - 
Ехиев сын Мекистей и божественный видом Аластор, -
И понесли к кораблям крутобоким стонавшего тяжко.

335 Тотчас же вновь пробудил Олимпиец отвагу в троянцах.
Прямо погнали они меднолатных ахейцев к окопу.
Силой своей упоенный, меж первыми Гектор понесся.
Как на охоте собака, на быстрых ногах нагоняя
Льва или дикого вепря, хватает бегущего сзади,
340 В бедра иль в зад изловчаясь куснуть его, как он ни вьется, - 
Так же преследовал Гектор могучий ахейцев, все время
Мужа последнего пикой сражая. Бежали ахейцы.
После того же, как в бегстве поспешном они очутились
За частоколом и рвом, и уж многих троянцы убили,
345 Остановились они у судов и недвижно стояли.
Там ободряли друг друга они и, высоко поднявши
Руки к бессмертным богам, горячо и усердно молились.
Гектор же грозный носился вокруг на конях пышногривых,
Взором подобный Горгоне иль мужеубийце Аресу.

350 Тут их увидев, исполнилась жалости Гера богиня.
Тотчас к Афине она окрыленную речь устремила:
"Зевса эгидодержавного дочь, неужели данайцам,
Гибнущим здесь, мы с тобою в последний хоть раз не поможем?
Верно, жестокий свой жребий исполнят они и погибнут
355 Все от руки одного. Совсем нестерпимо лютует
Гектор, рожденный Приамом! Как много уж бед натворил он!"

Ей сказала в ответ совоокая дева Афина:
"Этот давно бы и силу, и душу свою погубил бы
Здесь же, на отчей земле, сокрушенный руками аргосцев,
360 Если б недоброй душой не свирепствовал Зевс, мой родитель, -
Лютый и вечно лукавый, и всем моим целям помеха.
Хоть бы припомнил он то, как я часто когда-то спасала
Сына его, Еврисфеем томимого в подвигах тяжких.
Горько он к небу взывал. И меня с высокого неба
365 Сыну его помогать посылал молневержец Кронион.
Если бы раньше умом проницательным я это знала
В дни, как в жилище Аида привратника был он направлен
Пса увести из Эреба у страшного бога Аида, -
Не избежал бы стремительных вод он глубокого Стикса!
370 Нынче ж меня ненавидит и волю свершает Фетиды.
Та целовала колени ему, подбородка касалась
И умоляла, чтоб честь он воздал градоборцу Пелиду.
Будет, когда он опять назовет совоокую милой!
Ты поскорее теперь запряги лошадей в колесницу,
375 Я между тем поспешу во дворец Эгиоха-Кронида;
Там облачуся в доспехи на бой, и тогда мы увидим,
Очень ли будет нам рад Приамид, шлемоблещущий Гектор,
Если мы обе с тобою на битвенном явимся поле.
О, не один из троянцев насытит собак и пернатых
380 Телом и жиром своим, пред судами ахейскими павши!"

Так говорила, и с ней согласилася Гера богиня.
Тотчас сама устремилась коней запрягать златоуздых
Дочь великого Крона, богиня старейшая Гера.
Зевсом рожденная дева ж Афина в чертоге отцовском
385 Мягкий пеплос сняла и струей его на пол спустила, -
Пестроузорный, который сготовлен был ею самою.
Вместо него же надевши хитон молневержца Зевеса,
Для многослезного боя в доспехи она облеклася.
В светлую став колесницу, тяжелой, огромной и крепкой
390 Вооружилася пикой, сражавшей фаланги героев,
Гнев на себя навлекавших богини могучеотцовной.
Гера проворно бичом погнала лошадей быстроногих.
Сами собой распахнулись у неба ворота, где Орам
Вверено стражу нести для охраны Олимпа и неба,
395 Вход открывать и опять загораживать облаком плотным.
В эти ворота богини коней своих быстрых погнали.

С Иды их увидавши, ужасно Кронид рассердился.
Тотчас Ириду он к ним златокрылую с вестью отправил:
"Мчись поскорее, Ирида, назад вороти их, не дай им
400 Путь продолжать свой. Иначе в бою не к добру мы сойдемся!
Так говорю я, и то, что сказал я, исполнено будет:
Быстрых я обессилю коней в колеснице, самих же
Сброшу обеих с повозки, у них разобью колесницу.
И через целый десяток годов круговратных богини
405 Язв не залечат, какие я молнией в теле их выжгу.
Пусть совоокая знает, по силе ль с отцом ей бороться!
Ну, а на Геру не так я сердит и не так негодую:
Что б ни сказал я, она выступать уж привыкла напротив".

Молвил он так. Сорвалась вихреногая с места Ирида
410 И от идейских вершин на великий Олимп устремилась.
Там, пред воротами многовершинной горы Олимпийской
Встретив богинь, удержала и зевсов приказ возвестила:
"Что вы задумали? Что за безумье вам в душу проникло?
Не позволяет великий Кронид защищать аргивян вам!
415 Так вам грозит Громовержец, и это он точно исполнит:
Быстрых он обессилит коней в колеснице, самих вас
Сбросит обеих с повозки и вам разобьет колесницу.
И через целый десяток годов круговратных, богини,
Вы не залечите язв, какие он молнией выжжет.
420 Пусть совоокая знает, по силе ль с отцом ей бороться.
Против же Геры не так он сердит и не так негодует.
Что б ни сказал он, она поступать уж привыкла напротив.
Ты же ужасна, ты - сука бесстыдная, ежели вправду
Пику огромную смеешь поднять на родителя Зевса!"

425 Так и сказав, быстроногая прочь удалилась Ирида.
Гера тогда обратилась к Афине с такими словами:
"Нет, Эгиоха-Крониона дочь, я ничуть не желаю,
Не допущу я, чтоб мы против Зевса за смертных сражались!
Пусть себе гибнут одни, остаются живыми другие,
430 Как случится кому. Что придумает в сердце Кронион,
Пусть, как ему подобает, противникам сам и присудит".

И повернула назад лошадей она однокопытных.
Оры тотчас же у них распрягли лошадей пышногривых
И к амвросическим яслям поводьями их привязали,
435 А колесницу богинь прислонили к блистающим стенам.
Сами же обе они в золотые уселися кресла
Между другими богами с печалью глубокою в сердце.

Зевс же отец в колеснице красивоколесной от Иды
Коней к Олимпу погнал и принесся в собранье бессмертных.
440 Славный Земли колебатель отпряг лошадей его быстрых
И колесницу, покрыв полотном, на помосте поставил.
Сам же широкогремящий Зевес на престол золотой свой
Сел, и великий Олимп задрожал под ногами владыки.
Дева Афина и Гера одни, вдалеке от Кронида,
445 Вместе сидели, не смея начать ни вопроса, ни речи.
Мыслью в сердца их проник он и так обратился к богиням:
"Чем это так опечалены вы, Афина и Гера?
Слишком устать не пришлось вам в мужей прославляющей битве,
Гибель троянцам неся, ненавидимым вами так сильно!
450 Что ж до меня, то и сила, и руки мои необорны.
Не отразили б все боги меня, что ни есть на Олимпе.
Вам же блестящие члены испуг охватил даже раньше,
Чем увидали войну вы и тяжкое ратное дело.
Так говорю я, и то, что сказал, я исполнил бы точно:
455 На колеснице своей пораженные молнией жгучей,
Вы б на Олимп, где жилище богов, не вернулись обратно!"

Так он сказал. Негодуя, вздыхали Афина и Гера.
Рядом сидели они, измышляя несчастья троянцам.
Слушала молча Афина, ни слова в ответ не сказала;
460 Лютою злобой она волновалася в гневе на Зевса.
Гера же, гнева в душе не вместивши, сказала супругу:
"Как ты безжалостен сердцем, Кронид! Что за слово сказал ты?
Знаем прекрасно мы сами, что сила твоя не ничтожна.
Но глубоко мы жалеем душой копьеборных данайцев:
465 Скоро погибнут они, исполняя свой жребий жестокий.
Все мы однако от битвы воздержимся, если велишь ты.
Мы только дать бы хотели полезный совет аргивянам,
Чтобы под гневом твоим не погибнуть им всем без остатка".

Ей отвечая, промолвил Зевес, собирающий тучи:
470 "О волоокая Гера владычица! Если желаешь,
Завтра увидишь, как больше еще сверхмощный Кронион
Станет огромную рать аргивян истреблять копьеборных.
Не остановится Гектор могучий в своем нападеньи
Прежде, чем возле судов не воспрянет Пелид быстроногий
475 В день тот, когда уже будут сражаться войска пред кормами,
В страшной столпясь тесноте вкруг патроклова мертвого тела.
Так суждено! Ну, а гнев твой меня очень мало заботит!
Если бы даже дошла ты до самых последних пределов
Суши и моря, туда, где сидят в заточеньи суровом
480 Крон и Япет, ни лучами, которые Гелиос льет нам,
Не наслаждаясь, ни ветром. Кругом же них Тартар глубокий.
Если бы даже туда ты, скитаясь, дошла, - и тогда бы
Гнев твой не тронул меня, ибо нет тебя в мире бесстыдней!"

Так говорил он. Молчала в ответ белорукая Гера.

485 Пал в глубину океана блистающий пламенник солнца,
Черную ночь за собою влача на широкую землю.
Не были этому рады троянцы. Но трижды желанна,
Радостна темная ночь для ахейцев была меднолатных.

Созвал блистательный Гектор троянских мужей на собранье,
490 Прочь от судов отведя их, к реке, водовертью богатой,
В чистое поле, где было свободное место от трупов.
С коней сошли они наземь и слушали, что говорил им
Гектор, любимый Зевесом. В руке он держал многомощный
Пику в одиннадцать целых локтей, и сияло над нею
495 Медное жало ее и кольцо вкруг него золотое.

Он, опираясь на пику, с такой обратился к ним речью:
"Слух преклоните, троянцы, дарданцы и рати союзных!
Нынче я ждал, что, суда и самих аргивян уничтожив,
Мы, торжествуя, в открытый ветрам Илион возвратимся.
500 Раньше однако настигла нас тьма, и она-то всех больше
Возле берега моря спасала и суда, и ахейцев.
Что ж, покоримся и мы наступающей сумрачной ночи!
Будемте ужин готовить. Пока же коней пышногривых
Из колесниц поскорей выпрягайте, задайте им корму,
505 Быстро из города жирных овец и быков пригоните,
Хлеба доставьте сюда и вина, веселящего сердце,
Из дому; дров для костров натаскайте побольше из леса,
Чтобы до рано рожденной зари всю ночь непрерывно
Много горело костров, чтобы зарево к небу всходило,
510 Чтоб длиннокудрые мужи ахейцы в течение ночи
Не попытались бежать по хребту широчайшему моря,
Чтоб ни один не взошел на корабль безопасно и мирно,
Чтобы и дома потом он удар переваривал мощный,
Крепким копьем нанесенный или острой стрелою в то время,
515 Как на корабль свой он прыгал. Пускай и другие страшатся
На конеборных троянцев итти с многослезной войною!
Вестники, Зевса любимцы, пусть в город идут и объявят,
Чтобы ребята-подростки и старцы с седыми висками
Стражу вкруг Трои несли на богопостроенных стенах.
520 Слабые женщины ж каждая пусть у себя, в своем доме,
Яркий огонь разведет. Чтоб охрана все время следила,
Как бы, в отсутствие войска, отряд в Илион не ворвался.
Так пусть и будет, троянцы отважные, как говорю я!
Слово, которое нужно сегодня, уж сказано мною,
525 Слово другое скажу конеборным троянцам с зарею.
Твердо я сердцем надеюсь на Зевса и прочих бессмертных, -
Выгоню вон я отсюда собак этих, к нам набежавших,
Посланных в черных судах лихою судьбой на погибель.
Но и самих не оставим себя без охраны средь ночи!
530 Завтра же рано с зарей, в боевые облекшись доспехи,
Мы пред судами ахейцев возбудим свирепую сечу.
Там я узнаю, меня ли Тидид, Диомед многомощный,
Боем к стенам от судов отразит, или я, Диомеда
Медью убив, в Илион возвращуся с кровавой добычей.
535 Завтра пред нами покажет он мужество, если посмеет
Встретиться с пикой моей. Но надеюсь, что завтра из первых
Будет, пронзенный, лежать он средь груды друзей перебитых,
Только что солнце взойдет. О, если б настолько же верно
Стал я бессмертен и стал бы бесстаростен в вечные веки,
540 Был бы в почете не меньше, чем Феб-Аполлон и Афина, -
Сколько то верно, что день этот гибель несет аргивянам!"

Так говорил он. В ответ раздалися всеобщие клики.
Стали троянцы коней отпрягать, под ярмом запотевших;
Каждый своих к колеснице своей привязал поводами;
545 Быстро из города жирных овец и быков подогнали,
Хлеба доставили в стан и вина, веселящего сердце,
Из дому; множество дров для костров натаскали из леса
И безукорные вечным богам принесли гекатомбы.
Запах горящего жира с земли возносился до неба
550 Сладкий; блаженные боги, однако, его не вкусили,
Пренебрегли: ненавистна была им священная Троя,
И повелитель Приам, и народ копьеносца Приама.

Гордо мечтая, троянцы на месте сраженья сидели
Целую ночь. И огни их несчетные в поле пылали.
555 Словно как на небе звезды вкруг ясного месяца ярко
Светятся, видные четко в то время, как воздух безветрен;
Видным становится вдруг и кругом все, - высокие мысы,
Скалы, долины; воздушный простор наверху необъятен.
На небе видны все звезды. И сердцем пастух веселится.
560 Столько в пространстве меж Ксанфом рекой и судами ахейцев
Виделось ярких троянских огней впереди Илиона.
Тысяча в поле пылала костров, и пред каждым сидело
По пятьдесят человек, освещаемых заревом ярким.
Белый ячмень поедая и полбу, стояли их кони,
565 Прекраснотронной зари близ своих колесниц ожидая.

ПЕСНЬ ДЕВЯТАЯ
ПОСОЛЬСТВО К АХИЛЛЕСУ. ПРОСЬБЫ


Так троянцы стражу держали. Ахейцы ж объяты
Были великой тревогой, подругою жуткого бегства.
Невыносимой печалью терзались храбрейшие мужи.
Так же, как ветры волнуют богатое рыбами море, -
5 Ветры Борей и Зефир, что из Фракии дуют далекой;
Сразу они налетают; и черные волны горами
Вверх поднимаются, тину морскую швыряя на берег, -
Так же и дух разрывался в груди меднолатных ахейцев.

С сердцем, терзаемым скорбью великой, ходил Агамемнон
10 И отдавал приказанья глашатаям звонкоголосым
Каждого мужа позвать на собранье, - всех поименно, -
Но не кричать. И трудился меж вестников сам он из первых.
Все на собраньи сидели унылые. Встал Агамемнон.
Слезы из глаз проливал он, как ключ черноводный, который
15 Льет с доступной лишь козам скалы свои темные воды.
Тяжко вздыхая, такие слова он сказал аргивянам:
"О, дорогие друзья! О, вожди и советники войска!
Зевс великий меня в тягчайшие бедствия ввергнул.
Прежде, жестокий, он мне обещал и кивнул в подтвержденье,
20 Что возвращусь я, разрушив высокотвердынную Трою.
Нынче ж на злой он решился обман и велит мне обратно
В Аргос бесславно бежать, погубивши так много народу!
Этого вдруг захотелось теперь многомощному Зевсу.
Много могучих твердынь городских уж разрушил Кронион,
25 Много разрушит еще: без конца велика его сила.
Ну, так давайте же, выполним то, что сейчас вам скажу я:
В милую землю родную бежим с кораблями немедля!
Широкоуличной Трои нам взять все равно не удастся".

Так говорил он. Молчанье глубокое все сохраняли.
30 Долго сидели безмолвно печальные духом ахейцы.
Громкоголосый тогда поднялся Диомед и воскликнул:
"Против речей безрассудных твоих, Агамемнон, я первый
Буду сражаться; в собраньях так принято, царь, - не гневися!
Храбрость мою порицал ты недавно пред ратью данайцев,
35 Трусом меня называл, невоинственным. Правда ли это,
Знают прекрасно ахейцы, - и юноша каждый, и старец.
Сын хитроумного Крона тебе же одно даровал лишь:
Дал тебе скипетр власти в почет перед всеми другими,
Твердости ж не дал; а в этом и есть величайшая сила.
40 О малодушный! Ужели ты веришь, что мы, аргивяне,
Так малосильны и так невоинственны, как говоришь ты?
Если же дух твой тебя самого побуждает вернуться, -
Что ж, уезжай! Пред тобою дорога открыта, у моря
Много стоит кораблей, из Микены приплывших с тобою!
45 Все же другие ахейцы останутся здесь перед Троей.
Мы не уедем, ее не разрушив! А если другие
Тоже в своих кораблях побегут в дорогую отчизну, -
Я и Сфенел остаемся и будем сражаться, доходе
Город пред нами падет! Ибо с богом под Трою пришли мы!"

50 Так он сказал. С одобреньем вокруг закричали ахейцы.
Всех восхитили слова Диомеда, смирителя коней.
Встал после этого Нестор, наездник геренский, и молвил:
"Сын знаменитый Тидея! И в битвах кровавых могуч ты,
И оказался меж сверстников всех наилучшим в советах.
55 Речи твоей не осудит никто, сколько есть тут ахейцев,
Не возразит ничего. Но ее до конца не довел ты.
Ты еще молод, и сыном мне мог бы прийтись, по рожденью
Самым младшим; однако, Тидид, говоришь ты разумно
Между аргосских царей; ибо то говоришь ты, что нужно.
60 Дай же и я, пред тобою хвалящийся старостью жизни,
Выскажу слово и все обсужу. И никто из ахейцев
Речи моей не осудит, - ни сам Агамемнон державный.
Ни очага, ни закона, ни фратрии тот не имеет,
Кто межусобную любит войну, столь ужасную людям.
65 Но покоримся теперь наступающей сумрачной ночи.
Будем ужин готовить. А стража пускай по-отрядно
Выйдет наружу и станет меж вырытым рвом и стеною.
Юношам это я сделать советую. В прочем же деле
Будь начинателем ты, Атреид, ибо царь ты главнейший.
70 Пир для старейшин устрой, - и прилично тебе, и удобно:
Вволю вина у тебя, - аргивяне его ежедневно
В черных судах от фракийцев привозят по шумному морю.
И угощения вволю: над многими ты повелитель.
Многих сбери и такого послушайся, кто между ними
75 Лучший совет нам подаст. А сегодня всего нам нужнее
Добрый, разумный совет. Пред судами без счета пылают
Вражьи огни. Никого ведь порадовать это не может.
Либо спасет эта ночь наше воинство, либо погубит".

Слушали Нестора все со вниманьем и с ним согласились.
80 Стража покинула стан, боевые надевши доспехи.
Стражу вели Фрасимед, сын Нестора, пастырь народов,
С ним Аскалаф и Иалмен, сыны мужегубца Ареса,
Критский герой Мерной, Афарей, Деипир нестрашиный
И богоравный герой Ликомед, Креионтом рожденный.
85 Семь предводителей было у стражи, за каждым по сотне
Юношей шло, и высоко вздымались их длинные копья.
К месту придя, посредине меж рвом и стеной они сели,
Там разложили огонь и начали ужин готовить.

Царь Агамемнон старейшин собравшихся ввел к себе в ставку.
90 Там предложил он им ужин обильный, для сердца приятный.
Руки они протянули к поставленным яствам готовым.
После того как питьем и едой утолили желанье,
Первым из всех меж собравшихся ткать размышления начал
Нестор, который и раньше блистал превосходством советов.
95 К ним, благомыслия полный, с такой обратился он речью:
"О многославный Атрид, повелитель мужей Агамемнон!
Слово начну я с тебя и окончу тобою. Владыкой
Многих народов являешься ты, и вручил Олимпиец
Скиптр и законы тебе, чтоб заботился ты о народах.
100 Более всех ты обязан и слово сказать, и послушать,
И в исполненье привесть, если сердце кого побудило
Доброе молвить. А что предпочесть, - от тебя уж зависит.
Я теперь выскажу то, что мне кажется самым хорошим.
Лучше никто не придумает мысли, к которой пришел я
105 Очень давно и которой держусь неизменно и нынче,
С самого дня, о потомок Зевеса, как в ставке Пелида,
К сильному гневу его, Брисеиду забрал ты насильно,
Нашим не вняв уговорам. А сколько тебя убеждал я!
Ты же, надменному духу, Атрид, своему поддаваясь,
110 Лучшего мужа обидел, кого даже боги почтили:
Отнял добычу и ею владеешь. Подумаем вместе,
Как это дело поправить, и как бы его убедить нам
Милыми сердцу дарами и ласковой, дружеской речью".

Нестору молвил в ответ владыка мужей Агамемнон:
115 "Старец, не ложно мои прегрешения ты перечислил.
Да, погрешил! Не могу отрекаться! Великого войска
Стоит один человек, если Зевс его в сердце возлюбит:
Этого вот превознес он, народ же ахейский унизил.
Если уж я согрешил, на беду свою сердца послушав,
120 Дело исправлю я сам и бесчисленный дам ему выкуп.
Здесь перед вами дары я исчислю, достойные славы:
Золота десять талантов и двадцать лоханей блестящих,
Семь на огне не бывавших треножников новых, двенадцать
Победоносных коней, получивших награды на гонках.
125 Не был бы тот бедняком, не нуждался нимало бы в ценном
Золоте тот человек, у которого было бы столько,
Сколько мне добыли призов те однокопытные кони.
Дам я семь жен ему, знающих дело свое безупречно,
С Лесбоса. Их я тогда, как Лесбос он взял благозданный,
130 Сам отобрал; побеждали всех женщин они красотою.
Их ему дам. И при них возвращу также ту, что я отнял, -
Дочь Брисея. Притом величайшею клятвой клянуся:
С ней никогда на постель не всходил я и с ней не сближался,
Как для людей установлен закон, - для мужчин и для женщин.
135 Все это нынче ему предоставлено будет. Когда же
Город великий Приама нам боги помогут разрушить,
Пусть нагрузит он корабль свой и медью, и золотом вдоволь,
Сам подошедши в то время, как будем делить мы добычу;
Пусть себе также из женщин троянских он выберет двадцать
140 Самых красивых из всех, не считая аргивской Елены.
Если ж мы в Аргос ахейский воротимся, в край плодородный,
Зятем он мог бы мне стать. Я б его отличал, как Ореста,
Милого сына, в великом довольстве растимого мною.
Трех дочерей я имею в чертоге прекрасном, зовут их
145 Хрисофемидою, Ифианассою и Лаодикой.
Пусть он без выкупа ту, что из них всех милей ему будет,
В отческий дом отведет. А дам я еще и подарков
Много, - сколько никем в придачу за дочь не давалось.
Семь подарю я ему городов хорошо населенных, -
150 Гиру, богатую сочной травой, Кардамилу, Енопу,
Многосвященные Феры, Анфею с густыми лугами,
Педас, богатый лозами, приятную глазу Эпею, -
Все недалеко от моря, с песчанистым Пилосом рядом.-
Жители очень богаты и мелким скотом, и быками.
155 Будут дарами они его чествовать, прямо как бога.
Будут под скипетр его приносить богатейшую подать.
Вот сколько я ему дам, если гневаться он перестанет.
Пусть укротит свое сердце. Аид не смягчим, беспощаден, -
Но из богов он за это и всех ненавистнее смертным,
160 Должен он мне уступить! Я и царственной властию выше,
Я и годов старшинством перед ним справедливо горжуся".

Нестор, наездник геренский, на это ответил Атриду:
"Сын многославный Атрея, владыка мужей Агамемнон!
Очень твои не ничтожны дары Ахиллесу владыке.
165 Что же, давайте послов изберем! Пчсть, как можно скорее
В ставку отправятся эти послы к Ахиллесу Пелиду.
Или - я выберу сам их! Они же пускай согласятся!
Наше посольство возглавит любимый бессмертными Феникс,
Следом великий Аякс с Одиссеем пойдет богоравным,
170 Сопровождать же их вестники будут, Одий с Еврибатом.
На руки дайте воды и помолимся Зевсу Крониду
В благоговейном молчаньи, чтоб нас пожалел он, великий".

Так говорил он, И слово, приятное всем, произнес он.
Вестники на руки им немедленно полили воду,
175 Юноши, сладким напитком кратеры наполнив до края,
В кубки разлили его и гостям разнесли. Возлиянье
Все совершили и выпили, сколько душа пожелала;
Встали и вышли из ставки владыки народов Атрида.
Многое Нестор, наездник геренский, вослед говорил им,
180 Каждому глазом мигал и усерднее всех - Одиссею,
Чтоб постарались они убедить Ахиллеса героя.

Мужи пошли по песку вдоль немолчно шумящего моря,
Жарко моляся, чтоб землю колеблющий Земледержатель
Дал им легко убедить Эакида великое сердце.
185 В стан мирмидонцев, к судам их, пришедши, нашли Ахиллеса
Сердце свое услаждавшим игрою на форминге звонкой,
Очень красивой на вид, с перемычкой серебряной сверху.
Взял он в добыче ее, Гетионов разрушивши город.
Ею он дух услаждал, воспевая деянья героев.
190 Против Пелида сидел один лишь Патрокл, дожидаясь
В полном молчаньи, когда свою песню он петь перестанет.
В ставку вошли посланцы во главе с Одиссеем владыкой,
Остановились пред ним. Ахиллес поднялся в изумленьи,
С формингой звонкой в руках, покинувши стул, где сидел он.
195 С места встал и Патрокл, как только увидел вошедших.
К ним обратившись с приветом, сказал Ахиллес быстроногий:
"Радуйтесь! Вы не друзьями ль пришли? Иль уж очень я нужен?
Хоть на ахейцев сердит я, но всех вы из них мне милее".
Светлый так произнес Ахиллес и дальше повел их.
200 В креслах, коврами покрытых пурпурными, их рассадил он
И обратился тотчас же к стоявшему близко Патроклу:
"Ну-ка, Менетиев сын, приготовь кратер нам побольше,
Смесь в нем покрепче заправь и поставь перед каждым по кубку.
Самые милые мужи жилище мое посетили!"

205 Так говорил он. Патрокл дорогого послушался друга.
Доску большую Пелид пододвинул к горевшему свету,
Выложил на доску спины от жирной козы и барашка,
Также хребет и от туши боровьей, лоснящийся салом.
Автомедонт их держал, рассекал Ахиллес богоравный,
210 И разделял на куски, и на вертел нанизывал мясо.
Жаркий огонь между тем разжигал Менетид благородный.
После того как дрова догорели и пламя погасло,
Уголь разгреб он и вертел, его утвердив на подпорках,
С мясом над жаром поставил, божественной солью посыпав.
215 После того, как куски он обжарил и бросил на стол их,
Хлеба достал Менетид и в красивых корзинах расставил
По столу; мясо же сам Ахиллес разделил меж гостями.
Кончивши, сел на другой стороне у стены своей ставки
Против царя Одиссея. А сделать богам приношенье
220 Другу Патроклу велел. И в пламя тот бросил начатки.
Руки тогда протянули к поставленным кушаньям гости.
После того как питьем и едой утолили желанье,
Фениксу тайно Аякс подмигнул. Одиссей это видел,
Кубок наполнил вином и приветствовал так Ахиллеса:
225 "Радуйся, друг Ахиллес! В дружелюбных пирах недостатка
Мы не находим ни в ставке владыки Атреева сына,
Ни у тебя здесь. Довольно всего к услаждению сердца
В пире твоем. Но сейчас нам совсем не до радостных пиршеств.
Глядя, Зевса питомец, на страшные бедствия наши,
230 В трепете мы и сомненьи, спасем ли иль жалко погубим
Наши суда, если ты, Ахиллес, не оденешься в силу.
Близко совсем от судов и стены на ночлег улеглися
Гордых троянцев сыны и союзники славные Трои.
Много огней разжигают по стану и хвалятся громко,
235 Что не сдержать их ничем, что на наши суда они грянут.
Зевс же Кронион, счастливые знаменья им подавая,
Молнии мечет. А Гектор, кичась своей силой великой,
Страшно свирепствует, в Зевсе уверенный. Ярости полный,
Он за ничто и людей, и бессмертных богов почитает.
240 Молится лишь о скорейшем приходе божественной Эос.
У кораблей он грозится срубить на кормах украшенья,
Пламенем бурным пожечь корабли и самих нас, ахейцев,
Всех пред судами избить, суетящихся в дыме пожарном.
Страшно боюсь я душой, чтобы этих угроз его боги
245 Не привели в исполненье и нам бы судьба не судила
Под Илионом погибнуть, далеко от родины милой.
Встань же, Пелид, если хочешь жестоко теснимых ахейцев,
Хоть бы и поздно, избавить от ярости воинств троянских.
После ведь сам же ты будешь жалеть. Но когда совершится
250 Зло, то исправить его нелегко. Подумай-ка лучше,
Как заране погибельный день отвратить от данайцев.
Не наставлял ли тебя, дорогой мой, Пелей, твой родитель,
В день, как из Фтии тебя отправлял к Агамемнону старец:
"Сын мой, Афина и Гера дадут тебе силу и храбрость,
255 Если того пожелают; а ты горделивейший дух свой
В сердце обуздывай; благожелателен будь к человеку.
Распри злотворной беги, и будут еще тебя больше
Все почитать аргивяне, - и старые, и молодые".
Так наставлял тебя старец. Но все ты забыл. Хоть теперь-то
260 Сердце смягчи, прекрати душевредный свой гнев. Агамемнон
Много достойных даров тебе даст, чтобы гнев свой забыл ты.
Если послушать захочешь, тебе я сейчас перечислю,
Что собирается в ставке своей тебе дать Агамемнон:
Золота двадцать талантов и двадцать лоханей блестящих,
265 Семь на огне не бывших треножников новых, двенадцать
Победоносных коней, получивших награды на гонках.
Не был бы тот бедняком, не нуждался нимало бы в ценном
Золоте тот человек, у которого было бы столько,
Сколько доставили призов те однокопытные кони.
270 Даст он семь жен тебе, знающих дело свое безупречно,
С Лесбоса. Их он тогда, как Лесбос ты взял благозданный,
Сам отобрал, - победивших в то время всех жен красотою.
Их он отдаст. И при них возвратит тебе ту, что отнял он, -
Дочь Брисея. Притом величайшею клятвой клянется:
275 С ней никогда на постель не всходил он и с ней не сближался,
Как для людей установлен закон, - для мужчин и для женщин.
Все это нынче тебе предоставлено будет. Когда же
Город великий Приама нам боги помогут разрушить,
Целый корабль свой и медью, и золотом вдоволь наполни,
280 Сам подошедши в то время, как будет делиться добыча.
Также из женщин троянских плененных ты выберешь двадцать
Самых красивых из всех, не считая аргивской Елены.
Если же в Аргос придется вернуться нам, в край плодородный,
Зятем ты стал бы его, он чтил бы тебя, как Ореста,
285 Милого сына, растимого им в совершенном довольстве.
Трех дочерей он имеет в чертоге прекрасном, зовут их
Хрисофемидою, Ифианассою и Лаодикой.
Мог бы без выкупа ту, что из них всех милей тебе будет,
В отческий дом ты отвесть. А даст он еще и подарков
290 Много, - сколько никем в придачу за дочь не давалось.
Семь подарит он тебе городов хорошо населенных, - 
Гиру, богатую сочной травой, Кардамилу, Енопу,
Многосвященные Феры, Анфею с густыми лугами,
Педас, богатый лозами, приятную глазу Эпею, -
295 Все недалеко от моря, с песчанистым Пилосом рядом.
Жители очень богаты и мелким скотом, и быками;
Будут дарами они тебя чествовать, прямо как бога,
Будут под скипетр тебе приносить богатейшую подать.
Вот сколько он тебе даст, если гневаться ты перестанешь.
300 Если же слишком Атрид Агамемнон тебе ненавистен, -
Сам и подарки его, - пожалей хоть других всеахейцев,
В стане жестоко теснимых. Тебя, как бессмертного бога,
Чтить они будут, и славой покроешься ты небывалой.
Гектора ты поразишь. В ослепленьи погибельной злобы
305 Схватится сам он с тобой. Он теперь никого не считает
Равным себе средь данайцев, сюда на судах привезенных".

Сыну Лаэрта в ответ сказал Ахиллес быстроногий:
"Богорожденный герой Лаэртид, Одиссей многоумный!
Должен вполне откровенно на слово твое я ответить, -
310 Как я на это смотрю и как поступить собираюсь,
Чтоб ворковать перестали вы, тесно вокруг меня сидя.
Мне ненавистен настолько ж, насколько ворота Аида,
Тот, кто в душе своей прячет одно, говорит же другое.
Прямо я выскажу вам, что мне кажется самым хорошим.
315 Не убедят, я уверен, меня ни Атрид Агамемнон,
Ни остальные данайцы. Какая тому благодарность,
Кто непрерывно, не зная усталости, бился с врагами?
Прячется ль кто или бьется, -для всех у вас равная доля.
Почесть одна воздается и храбрым мужам, и трусливым.
320 Вам безразлично, умрет ли бездельный иль сделавший много.
Что получил я за то, что так много понес испытаний,
Душу мою подвергая вседневно опасностям битвы?
Птица бесперым птенцам своим корм добывает усердно,
Как бы ей ни было трудно, усталости в этом не зная.
325 Так же и я: как много ночей я провел тут бессонных,
Сколько кровавых промучился дней среди сеч жесточайших,
Храбро сражаясь с мужами троянскими из-за супруг их!
На кораблях я двенадцать забрал городов многолюдных,
Пеший одиннадцать их разорил в многоплодной Троаде.
330 В каждом из тех городов драгоценнейших много сокровищ
Я добывал и, сюда принося, властелину Атриду
Все отдавал их. А он, позади у судов оставаясь,
Их принимал, - оделял понемножку, удерживал много,
Кое-что дал из добычи царям и мужам благородным.
335 Целы награды у всех. У меня одного лишь отнял он
Женщину, мне дорогую. Пускай наслаждается ею,
Взявши к себе на постель. Но за что же воюют ахейцы
Против троянцев? Зачем собирал и привел сюда войско
Царь Агамемнон? Не ради ль одной пышнокудрой Елены?
340 Или средь смертнорожденных людей супруг своих любят
Только Атриды одни? Хороший муж и разумный
Каждый жену охраняет и любит, как я Брисеиду.
Я Брисеиду от сердца любил, хоть копьем ее добыл!
Нынче ж, из рук моих вырвав награду, меня обманувши,
345 Пусть все бросит попытки. Я знаю его. Не уверит!
Пусть он с тобой, Одиссей, и с другими царями ахейцев
Думает, как от судов отвратить пожирающий пламень.
Право же, много ведь он и один, без меня уже сделал:
Стену построил большую, вокруг нее очень глубокий
350 Выкопал ров и за рвом тем острейшие колья наставил.
Только навряд ли и так против Гектора мужеубийцы
Сможет держаться! Когда же и я меж ахейцев сражался,
Гектор от стен вдалеке не решался завязывать битву;
Только до Скейских ворот доходил и до дуба. Мы как-то
355 Встретились там, и едва моего он избег нападенья.
Больше с божественным Гектором я воевать не желаю!
Завтра, принесши Зевесу и всем небожителям жертвы,
Я корабли нагружу и спущу их на волны морские.
Если желаешь и если до этого есть тебе дело,
360 Рано с зарей ты увидишь, как рыбным они Геллеспонтом
Вдаль по волнам побегут под ударами сильными весел.
Если счастливое плаванье даст мне земли колебатель,
В третий уж день я прибуду в мою плодородную Фтию.
Там я довольно имею, что бросил, сюда потащившись.
365 Много везу и отсюда, - и золота с красною медью,
И с поясами красивыми жен, и седого железа, - 
Все, что по жребию взял. Но награду, какую он дал мне,
Сам Агамемнон Атрид и отнял, надо мной надругавшись.
Всё, что я здесь говорю вам, всё это ему передайте, -
370 Всё, перед всеми! Пускай и другие, как я, негодуют,
Если еще из данайцев кого обмануть собрался он,
Вечным бесстыдством одетый! Однако в глаза мне навряд ли
Он бы посмел поглядеть, хоть душою и нагл, как собака!
С ним не желаю общенья иметь ни в советах, ни в деле.
375 Он уж однажды меня обманул и обидел, - вторично
Словом меня не обманет! Довольно с него! Преспокойно
Пусть уберется! Лишил его разума Зевс промыслитель.
Даром его я гнушаюсь, его ни во что почитаю!
Если бы больше и в десять, и в двадцать он раз предлагал мне,
380 Сколько теперь уж имеет и сколько иметь еще будет,
Даже хоть всё, что несут в Орхомен или в Фивы египтян, -
Город, где граждан дома сокровищ полны величайших, -
Город стовратный; из каждых ворот выезжает по двести
Воинов храбрых на быстрых конях, в колесницы впряженных;
385 Иль даже столько давай мне он, сколько песку здесь и пыли, -
Сердца ничем моего не преклонит Атрид Агамемнон
Прежде, чем всей не изгладит терзающей сердце обиды.
В жены себе не возьму Атридовой дочери. Даже
Если красою она с золотой Афродитою спорит,
390 Если искусством работ совоокой Афине подобна, -
В жены ее не возьму! Пусть найдет средь ахейцев другого,
Кто ему больше подходит, кто царственной властью повыше.
Если боги меня сохранят и домой возвращусь я,
Там мой родитель Пелей самолично жену мне отыщет.
395 Много в Элладе, во Фтии ахеянок есть, у которых
Знатны отцы и свои города охраняют отважно;
Сделать любую из них я могу моей милой женою.
Там я нередко отважной душою мечтал, чтоб жениться,
Чтобы с законной женой, по душе мною выбранной, жить мне
400 И наслаждаться богатством, что добыл Пелей, мой родитель.
С жизнью, по мне, не сравнится ничто, - ни богатства, какими
Троя, по слухам, владела, - прекрасно отстроенный город, -
В прежние мирные дни, до нашествия рати ахейской, -
Или богатства, какие за каменным держит порогом
405 Храм Аполлона, метателя стрел, на Пифоне скалистом.
Можно, что хочешь, добыть, - и коров, и овец густорунных,
Можно купить золотые треноги, коней златогривых, -
Жизнь же назад получить невозможно; ее не добудешь
И не поймаешь, когда чрез ограду зубов улетела.
410 Мать среброногая мне говорила, богиня Фетида:
Жребий двоякий меня приведет к гробовому пределу;
Если я, здесь оставаясь, вкруг города буду сражаться,
Нет мне домой возвращенья, но слава моя не погибнет.
Если же в дом возвращусь я, в отчизну мою дорогую,
415 Слава погибнет моя, но будет мой век долголетен,
И преждевременно смерть роковая меня не настигнет.
Я бы и всем остальным посоветовал это же сделать:
Плыть поскорее домой. Никогда вы конца не дождетесь
Трои высокой; над нею широкогремящий Кронион
420 Руку свою распростер, и народы ее осмелели.
Вы ж возвратитесь и всем благородным ахейцам открыто
Мой передайте ответ, - ибо в этом почет для старейшин, -
Чтобы придумали средство какое-нибудь повернее,
Как бы спасти и суда, и ахейский народ, утесненный
425 Возле судов крутобоких. А то, что придумано ими,
Будет без пользы ахейцам: я в гневе своем непреклонен.
Феникс останется здесь, и пусть у меня заночует.
Завтра за мной в кораблях он последует в землю родную,
Если того пожелает. Неволить его я не стану".

430 Так он промолвил. Молчанье глубокое все сохраняли.
Речь его их потрясла. Говорил он сурово и грозно.
Стал, наконец, отвечать ему Феникс, седой конеборец,
Слезы роняя из глаз: трепетал за суда он ахейцев.
"Если, Пелеев блистательный сын, воротиться в отчизну
435 Ты безвозвратно решил и, охваченный гневом, не хочешь
Гибель несущий огонь отвратить от судов наших быстрых,
Как же могу я, о сын мой, один без тебя оставаться?
Старый Пелей конеборец послал меня вместе с тобою
В день, как из Фтии тебя отправлял в ополченье Атрида.
440 Юный, не знал ни войны ты, для всех одинаково тяжкой,
Ни совещаний народных, где славой венчаются люди.
С тем он меня и послал, чтоб всему тебя мог обучить я:
В слове оратором быть - и быть совершителем в деле.
Нет, без тебя, о, дитя мое милое, я не желаю
445 Здесь ни за что оставаться, хотя бы сам бог обещался
Старость изгладить на мне и юношей сделать, каким я
Был, покидая Элладу, цветущую жен красотою,
Злобы отца избегая, Аминтора, сына Ормена.
Из-за наложницы пышноволосой был зол на меня он;
450 Сильно ее он любил и жестоко бесславил супругу,
Мать мою. А она, обнимая мне ноги, молила
С девушкой раньше сойтись, чтобы старик отвратителен стал ей.
Я покорился и сделал. Отец, догадавшись об этом,
Предал проклятью меня, умоляя ужасных Эриний,
465 Чтоб никогда на колени не принял он милого сына,
Мною рожденного на свет. Проклятье исполнили боги, - 
Зевс, что царит под землей, и ужасная Персефонея.
Острою медью отца моего умертвить я решился.
Бог какой-то, однако, мой гнев успокоил, внушивши,
460 Сколько рассказов и сколько упреков мне будет в народе,
Если отцеубийцей начнут меня звать аргивяне.
С этого времени духу в груди моему не под силу
По дому стало бродить, встречаясь с отцом раздраженным.
Множество всякой родни окружало меня неотступно,
465 Силились все удержать меня просьбами в отческом доме.
Много и жирных овец, и тяжелых быков криворогих
Было зарезано, много гефестовым пламенем жарким
Туш обжигалось свиных, лоснящихся салом блестящим;
Выпито было немало вина из кувшинов отцовских.
470 Девять ночей непрерывно они вкруг меня ночевали;
Сменно меня сторожили, - и целые ночи не гаснул
Свет в нашем доме: один сторожил под колоннами входа
В двор крепкостенный, другой же в сенях у дверей моей спальни.
Но лишь десятая темная ночь для меня наступила,
475 Выбил в своей почивальне я накрепко сбитые двери,
Вышел наружу и вмиг чрез дворовый забор перепрыгнул,
Скрывшись легко и от стражи мужской, и от женщин-невольниц,
После того я бежал далеко чрез просторы Эллады
И в плодородную Фтию, кормилицу стад густорунных,
480 Прибыл к владыке Пелею. Меня благосклонно он принял
И полюбил, как отец только любит единого сына,
Баловня, милого сердцу, наследника благ его многих;
Сделал богатым меня и народ многочисленный вверил;
Там над долопами царствовал я, на окраине Фтии.
485 Там и тебя воспитал я таким, о, бессмертным подобный!
Нежно тебя я любил; и с другим никогда не хотел ты
Ни на пирушку пойти, ни откушать чего-нибудь дома
Прежде, чем я, на колени к себе посадив, не нарежу
Мяса тебе на кусочки и кубка к губам не приставлю.
490 Часто случалось и так, что хитон на груди ты мне пачкал,
С губ своих проливая вино по неловкости детской.
Много тогда для тебя и забот, и трудов перенес я.
Думал я так, - что уж раз меня боги потомства лишили,
Сделаю сыном своим я тебя, Ахиллес богоравный,
495 Чтобы меня ты когда-нибудь спас от беды недостойной.
Ну, Ахиллес, обуздай свою гордую душу! Возможно ль
Быть столь жестоким! Подумай, ведь боги, и те умолимы,
Хоть добродетелью, честью и силой намного нас выше.
Но и бессмертных богов благовоньями, кроткой молитвой,
500 Вин возлияньем и жиром сжигаемой жертвы смягчает
Смертный просящий, когда он пред ними виновен и грешен.
Есть у великого Зевса-Кронида и дочери - Просьбы:
На ноги хромы, в морщинах, с глазами, глядящими робко;
За Ослепленьем они озабоченно следом ступают.
505 Но Ослепленье могуче и на ноги быстро. На много
Опережает оно их и, всюду вперед поспевая,
Людям вредит. А они получившийся вред исправляют.
Кто подошедших к нему дочерей Громовержца уважит,
Много тому помогают они и мольбам его внемлют.
510 Если же кто им откажет, кто словом суровым отвергнет,
К Зевсу приходят они и родителя молят, чтоб следом
Шло Ослепленье за ним и бедою ему отплатило.
Зевсовым девам и ты, Ахиллес, окажи уваженье,
Как уважают все смертные их, благородные духом.
515 Если б даров Агамемнон тебе не давал, не сулил бы
Дать их и позже, но все бы упорствовал в гневе жестоком,
Я просить и не стал бы тебя, чтобы, скинувши гнев свой,
Ты защитил аргивян, хоть бы очень они в том нуждались.
Но и теперь он дает тебе много, и впредь обещает;
520 С просьбой смиренной к тебе посылает мужей наилучших,
Выбранных в целом народе ахейском, тебе самому здесь
Меж аргивян наиболе приятных. Ни речи, ни ног их
Не осрами. Сердиться ты право имел только раньше,
И о героях, мужах стародавних, приходится слышать,
525 Как их, случалось, охватывал гнев, не имевший предела.
Все же однако дары их смягчали, слова убеждали.
Помню я дело одно из времен миновавших, не новых;
Как это было, я вам расскажу, ибо все мы друзья тут.
Шло меж куретов и твердых в бою этолийцев сраженье.
530 Бились вокруг Калидона они, истребляя друг друга.
Город прелестный старались спасти от врага этолийцы, -
Город разрушить хотели куреты, пылая отвагой.
От златотронной на них Артемиды пришло это горе:
Гневом горела она, что Иней от плодового сада
535 Жертвы ей не дал, а прочих богов усладил гекатомбой;
Ей только, дочери Зевса великого, не было жертвы:
Или на ум не пришло, иль забыл он. Но грех был великий.
Стрелолюбивая, гневом пылая, рождение божье,
Вепря, послала на них, - белозубого, лютого зверя.
540 Много вреда приносил он садам плодоносным Инея,
Много садовых деревьев больших опрокидывал наземь
Вместе с корнями и вместе с блистающим яблонным цветом.
Был, наконец, он убит Мелеагром, сыном Инея.
Много для этого ловчих из многих собрал городов он
545 Вместе со псами. Не справиться было с ним малою силой:
Был он огромен и многих возвел на костер погребальный.
Шум великий и битву о нем возбудила богиня,
Об голове и о шкуре щетинистой грозного вепря
Между куретами и этолийцами, сильными духом.
550 Долго, пока Мелеагр многомощный участвовал в битвах,
Плохо куретским войскам приходилось, и были не в силах
В поле вне стен оставаться они, хоть и было их много.
Но охватил Мелеагра могучего гнев, при котором
Сильно вздувается сердце в груди и у самых разумных.
555 Гневаясь сердцем жестоко на милую матерь Алфею,
Он у супруги законной лежал, Клеопатры прекрасной,
От Евенины рожденной, прекраснолодыжной Марпессы,
И от Идаса, который в то время средь всех земнородных
Самый могучий был муж. За жену молодую Марпессу
560 На самого Аполлона властителя лук свой он поднял.
С этого времени в доме отец и почтенная матерь
Дочь Алкионой прозвали, на память о том, что и матерь,
Горькую долю неся Алкионы, страдалицы-птички,
Плакала целые дни, как ее Стреловержец похитил.
565 Он у супруги лежал, - переваривал гнев душевредный,
Гнев свой на мать за проклятье: богов она в горе молила,
Чтобы ему отомстили они за убитого брата.
В землю, кормящую многих, она ударяла руками,
С воплем молила Аида и страшную Персефонею,
570 Став на колени и груди свои обливая слезами,
Смерть ее сыну послать. И Эриния с сердцем немягким,
В мраке ходящая, просьбу ее услыхала в Эребе...
Вскоре вкруг стен калидонских раздалися крики и грохот
Башен, громимых врагом. Старики-этолийцы молили,
575 Самых почтенных к нему посылали жрецов, чтобы вышел
И защитил их. Подарок великий ему обещали:
На плодороднейшей части из всей калидонской равнины
Взять в пятьдесят ему гий предлагали участок прекрасный.
Под виноградником пышным была половина участка,
580 И половина - пустая, пригодная очень для пашни.
Много его умолял конеборец Иней престарелый,
Сам до порога поднявшись его почивальни высокой;
В створки дверей он стучал и с мольбами к нему обращался.
Много и сестры его, и почтенная мать умоляли.
585 Больше еще лишь упорствовал он. И друзья убеждали,
Чтимые им наиболе во всем Калидоне прелестном.
Но ничего его сердца в груди не склонило, доколе
Не затряслась его спальня от страшных ударов, куреты
Не поднялися на стены и город не вспыхнул пожаром.
590 Стала тогда умолять Мелеагра жена молодая.
Горько рыдая, она ему все рассказала, - какие
В городе, взятом врагами, на жителей рушатся беды:
Граждан в жилищах их режут, огонь пожирает весь город,
В плен и детей увлекают, и жен, подпоясанных низко.
595 Тут взволновался он духом, услышав о страшных деяньях,
The script ran 0.026 seconds.